Я, верховный - Страница 141

141

Я никогда не видел девчурки, кторая одевала бы свою куклу с большей серьезностью и большим удовольствием, чем этот человек экипировал каждого своего гренадера». (Робертсон, «Письма».)

Если бы еще надобно было подтверждение постоянной заботы Диктатора о своих вооруженных силах, достаточно было бы привести вполне определенное и не вызывающее сомнений в правдивости свидетельство отца Переса, который сказал в своей надгробной речи на его похоронах:

«Каких только мер не принимал Его Превосходительство, чтобы обеспечить республике внутренний мир и заставить иностранные державы уважать ее границы. Тут и снабжение оружием, и обучение солдат, и экипировка их самыми великолепными мундирами, какие можно видеть в войсках американских республик и даже королевств Старого Света.

Я поражался, как этот великий человек находит на все время и силы. Он занялся изучением военного дела и скоро стал командовать военными учениями и маневрами, как самый опытный ветеран. Сколько раз я видел, как Его Превосходительство подходил к какому-нибудь рекруту и учил его целиться! Какой парагваец мог пренебрегать правильным обращением с ружьем, когда сам Диктатор показывал, как им пользоваться, как его чистить, разбирать, чинить? Он лично вставал во главе кавалерийских эскадронов и командовал ими с такой энергией и сноровкой, что его боевой дух передавался тем, кто за ним следовал. На маршах и маневрах его голос был слышнее рожка. И что удивительно: когда после таких маневров, имитирующих боевые действия, Диктатор устраивал смотр и лично самым тщательным образом оглядывал солдата за солдатом, он не мог обнаружить на их мундирах ни малейшего пятнышка».

«Все парагвайцы начинают военную службу как простые солдаты, и Диктатор производит их в офицеры лишь по истечении многих лет и только после того, как они пройдут все низшие чины. Общая форма состоит из синей куртки с отворотами и обшлагами, цвет которых варьируется в зависимости от рода войск, белых штанов и круглой шляпы; кавалериста от пехотинца можно отличить и со спины — по тесьме в швах. Только мулаты-уланы составляют исключение. Их форма — белая куртка без пуговиц, красный жилет, белые штаны и под цвет жилету красная шляпа. Чтобы сшить эти куртки и все прочее, из упраздненных церквей и монастырей были взяты еще имевшиеся там камчатные облачения. Правда, Диктатор распорядился сшить также для драгунов и гренадеров-кавалеристов несколько сотен парадных мундиров, но их надевают только на праздничные смотры и в караул у Дома Правительства, назначаемый по случаю прибытия какого-нибудь иностранного посланника. В остальное время эти формы бережно хранятся на государственных складах». (Ренггер и Лоншан, ibid.)

Когда я потребовал от вас расписки в получении доставленного войскам обмундирования, один из вас обратился ко мне со смешным вопросом о набойках, как будто я должен заботиться о такой дряни, хотя, конечно, не собираюсь выбрасывать ее на улицу. Настоящего солдата узнают не по одежде. В вице-королевстве Новая Гранада большая часть патриотической армии ходила в чирипа, в рубахах, а чаще всего и вовсе нагишом, делая огромные переходы и ведя непрерывные бои с европейцами. Напомню вам суровые слова Освободителя Сан-Мартина, родившегося в Парагвае, в Япеу. В 1819 году в приказе по войскам Освободитель обращается к своим солдатам: товарищи, мы должны воевать как можем. Если у нас нет денег, то мясо и табак всегда найдутся. Когда у нас износится обмундирование, мы будем одеваться в рядно, которое ткут наши женщины, а не то ходить голыми, как наши земляки-индейцы. Были бы мы свободны, а остальное не имеет значения.

Вот что провозглашал великий, достойный восхищения генерал в разгар освободительной войны. А наши франты-офицеры хотят щеголять в парадных мундирах на казарменных учениях и построениях на площади, когда играют зорю и отбой, поражая население своим великолепием, словно какие-то высшие существа. Нет, сеньоры. Военный должен привыкать к приличию и строгости. Для того чтобы быть хорошим солдатом, роскошь не нужна. Более того, она вредна для солдата. Не просите у меня больше жилетов из атласа, камки, шелка, парчи, тисненой кожи или тонкого полотна. Такие жилеты были заказаны один только раз для мулатов-уланов. Мундиров с позументами, какие носили белые офицеры, командовавшие цветными, больше не существует. Риз, конфискованных у церкви, хватило лишь на обмундирование гренадерских, драгунских, уланских батальонов. Все эти расшитые серебром жилеты, кители, портупеи, выкроенные из церковных облачений, уже сгнили. Высокие бархатные моррионы, украшенные белой каймой и желтой тафтой, развевающейся на ветру во время марша, превратились в отрепья. Больше нет облачений, которые можно было бы конфисковать. Простите, Ваше Превосходительство. Я хотел бы напомнить вам, что на государственных складах еще осталось двадцать тюков этих тканей, конфискованных в церквах индейских селений. Молчи, когда тебя не спрашивают! Пиши то, что я диктую, и не противоречь мне. Вам придется удовольствоваться одеждой из пунтеви, холста или льна. Кожаными штанами. Полотняными сорочками для офицеров, миткалевыми для рядовых. Школьные учителя одеваются еще скромнее. Только в последние два года они получают более или менее приличное белье, но все же низшего качества, чем солдатское. Они носят холщовые штаны, пестрядинные рубашки. Куртки из чего придется. Нанковые жилеты. Пончо, войлочные шляпы, шейные платки. А раньше сами пряли пряжу и носили домотканое. Им не нужно наряжаться, чтобы выполнять свои обязанности по отношению к детям, одетым только в собственную невинность. У меня самого всего один заштопанный сюртук, две пары штанов — одна для приема посетителей, другая для верховой езды — да два жилета, которые вели тридцатилетиюю войну с молью и термитами.

141