Я, верховный - Страница 32

Что касается тебя, Шарль Легар, то ты вознаграждения не заслуживаешь. Ты плохо пел. Плохо тряс рог изобилия. А быть может, его исцарапали, раскрошили, повредили отзвуки твоих соло. Когда я засыпаю, острие рога царапает перепонку сна. Я открываю глаза. Оглядываю тебя. Ты жестикулируешь в ритме какого-то варварского танца, приличного для охотников, но не для земледельцев. Я приподнимаюсь. Бросаю тебе: хочешь уехать из Парагвая? Даю тебе на это двадцать четыре часа. Если ты хоть на минуту задержишься, тебе несдобровать: твою голову вздернут на пику и выставят на Марсовом Поле в устрашение тем, кто позволяет себе шутить с Верховным Правительством и плохо выполняет свою работу. Тебя погубила память, Шарль Андрё-Легар. Твоя прекрасная память. Твоя ужасная память. Прощай и будь здоров!

Он уехал вместе с Ренггером и Лоншаном в числе нескольких дерзких французов, которых я на всякий случай держал в моих тюрьмах. Я освободил их, потому что они надоели мне — пусть убираются со своей музыкой куда-нибудь подальше. В мое время — время вне времени — французский республиканский календарь уже ни к чему. Я без сожаления отпустил каталонца- француза. Больше я не узнал ничего достоверного об этом странствующем авантюристе. По одним слухам, он погиб в Бахаде, по другим, преподает язык гуарани в Парижском университете.

История распутного маркиза, сидевшего в Бастилии, а потом переведенного в сумасшедший дом в Шарантоне, история его историй, которые рассказывал Легар, приводит мне на память другого дегенерата — недоброй памяти бурлескного маркиза де Гуарани. Лишнее доказательство наглой лжи, дьявольских махинаций и других подлых средств, которыми пользуются испанцы и вообще европейцы, чтобы обманывать нас, скрывать свои мошенничества и свои посягательства на достоинство нашего народа, величие нашей республики. В свое время они пустили в ход чудовищную или, лучше сказать, смехотворную выдумку о мнимом маркизе де Гуарани. И в Европе, и в Америке хорошо известно, что этот европейский авантюрист поехал в Испанию якобы с миссией от нашего правительства к монарху этой страны. Воображение лишено подражательности, но подражатель совершенно лишен воображения. Поэтому самозванство и грубая ложь этого обманщика были быстро разоблачены. Даже испанскому Верховному суду волей-неволей пришлось присудить наглеца к смертной казни, которая потом была заменена тюрьмой к ссылкой.

Тем не менее хитрый авантюрист причинил нам немалый вред, опорочив нашу страну и подорвав престиж ее правительства. Каталонский мошенник, который жил в Америке, но даже не имел представления о Парагвае, называл себя Хосе Аугустин Форт Йегрос Кабот де Суньига Сааведра. Украшенный генеалогической мишурой (это имя содержало полный список самых аристократических семей!), негодяй с театральной помпой появился при бурбонском дворе. Он заявил, что владеет огромным состоянием и пожертвовал парагвайскому правительству больше двухсот тысяч песо золотой монетой. Он приехал в Испанию в начале 1825 года, когда Симон Боливар еще собирался напасть на Парагвай, в надежде, что этот второй авантюрист, как и он сам, достигнет своей цели. Оба они были изначально обречены на провал. Но они этого не знали.

Из Бадахоса лжемаркиз отправил в Мадрид послание, в котором заявил, что прибыл с важной миссией от нашего правительства и что, если ему предоставят для этого средства, он сможет обеспечить метрополии возвращение ее бывших колоний. Он потребовал, чтобы ему дали возможность вести переговоры непосредственно с королем. Полномочия, которыми он был облечен, как утверждал этот обманщик, позволяли ему выдвинуть от моего имени следующие условия: 1) установление в Парагвае правительства, представляющего Испанию; 2) одобрение усовершенствованной иезуитской системы, которая якобы действует (ах, каналья!) в этой стране, и без того истощенной за столетие господства монахов; 3) назначение его как полномочного представителя Пожизненного Диктатора, старшего отпрыска дома Гуарани и полковника парагвайского Добровольного Легиона главой испанского монархического правительства в Парагвае с присвоением ему титула вице-короля; 4) вознаграждение в размере двенадцати миллионов дуро, которое должно быть ему выдано из Парагвайского Казначейства, если король примет эти условия.

Среди подложных документов, представленных мошенником, были Акт о провозглашении независимости Парагвая и указ о его назначении полномочным представителем и послом, где он подделал мою подпись и где вместо герба республики с изображением пальмы, оливы и звезды красовался герб с лилией, эмблемой Бурбонов. Хитрец позаботился о том, чтобы в его свите фигурировали некий Йегрос и некий брат Ботельо, почетный член Парагвайской академии медицины, которого он выдавал за поверенного в делах. Тут было множество подлогов и подделок, но, не довольствуясь ими, мошенник вдобавок объявил, что я свергнут Легионом, которым он командовал, и сослан на галеры в Вилья-дель-Пилар-де-Ньеембуку.

Когда его разоблачили, председатель мадридского суда постановил дать ему двести плетей и провезти на осле по улицам города. Король, обманутый, но еще сохранивший надежду на какой-нибудь неожиданный поворот дела, заменил ему казнь десятилетним тюремным заключением. Потом другой американский прохвост — Пасос Канки — взял на себя распространение небылиц о подвиге осрамившегося испанца. Чем глупее история, тем легче ей верят. Легенда о маркизе Гуарани обошла всю Европу. Докатилась до Америки. Есть люди, которые все еще верят в нее и пишут о ней. Идиотизм не знает границ, в особенности когда пробирается, спотыкаясь, по узким коридорам человеческого сознания.