Я, верховный - Страница 135

135

Поступи так же, как поступили мулаты из Арегуа по совету мерседариев, когда почувствовали, что на них напало полчище бесов. Они построили для нечистых дом, чтобы те не бесновались в их собственных домах. Однако велизары, люциферы, люцимеры, вельзевулы, Мефистофели, асмодеи, азазеллы, левиафаны, дьяволицы и лемуры трех полов, которых Данте не поместил в свои адские круги средневековой демонологии, с еще большим ожесточением накинулись на селение Арегуа, потому что не сочли построенный для них дом достаточно красивым и удобным. Их бесчинства продолжались до тех пор, пока тетушка Карлота Пальмерола не построила для них на берегу озера Ипакарай мраморный дворец, сохранившийся до наших дней. (На полях: продиктовать указ о конфискации этого заброшенного здания, которое принадлежит казне по праву владения находкой.) Лишь тогда нечистые утихомирились. Дьяволы потребовали только, чтобы женщины приносили им еду, а дьяволицы — чтобы самые здоровенные негры и мулаты по ночам дежурили в их альковах. Жители Арегуа весьма охотно пошли на эту сделку. Наступило самое счастливое время в истории селения. Плохо только, что счастье недолговечно; но хорошо, что оргии скоро утомляют и людей, и чертей. После ста дней сладострастных утех, когда Арегуа намного превзошел Содом и Гоморру с тем преимуществом, что его не спалил небесный огонь, мулаты, мужчины и женщины, вернулись к умеренности, и жизнь вошла в обычную колею. От былых вакханалий в белом замке, без сомнения, и проистекает красноватая пигментация кожи арегуанцев. как свидетельствует Бенигно Габриэль Каксаксия в своей правдивой истории, уже переведенной на многие языки. Твой отец, служивший писарем у последнего испанского губернатора, был родом из Арегуа, и в лиловато-буром оттенке его толстых щек проглядывал и огонь и пепел. Внешне ты его точное подобие, но наглость у тебя бесподобная.

Революция фаррапосов в Бразилии. Новые известия о старом знакомом, ублюдке Корреа да Камаре. Молодая республика посылает его ко мне в качестве своего полномочного министра. Он испрашивает разрешение на въезд с целью «упрочения отношений взаимного понимания, мира и доброго согласия, по счастью существующих между нашими двумя государствами».

Каковы истинные побуждения так называемой республики? Республики не может быть, раз есть империя. Я не жду от нее ничего нового и ничего хорошего. Корреа да Камара опять стучит в дверь Итапуа. Раньше он приезжал как эмиссар империи; теперь приехал как посланник республики. Этот молодчик вечен! Недаром он с Риу-Гранди, большой реки, которую не остановишь и не повернешь вспять: такой же упорный. Что значит эта фраза об отношениях взаимного понимания, мира и доброго согласия? Уж не хотят ли фаррапосы этой скверной шуткой завоевать мое расположение?

Письмо делегату Итапуа: я не знаю, по какому вопросу хочет вести переговоры со мною посланец так называемых бразильских революционеров. Бразильцы все те же прохвосты под другой личиной. Империя ли их или республика, они не меняются. И эти канальи считывают пройти сквозь игольное ушко революции! Меня не удивляет, что в качестве парламентера они опять послали горбуна Корреа, того самого верблюда, которого я столько раз выпроваживал, потому что он приезжал только для того, чтобы под нелепыми предлогами оттягивать удовлетворение справедливых требований, которые я выдвигал и буду выдвигать до тех пор, пока их не удовлетворят. Я думаю, что и на этот он приехал не по важному делу, а с какими-нибудь глупостями и неуместными исхищрениями, по части которых он считает себя мастером. Однако мы ничего не потеряем, если прощупаем этого мошенника; посмотрим, что у него на уме, независимо от того, что у него на голове — имперская шляпа, фригийский колпак, чамперго хитрого гаучо или винча бандеиранте.

Десять лет назад я дал уполномоченному Бразилии последний шанс. Он его упустил. В течение двух лет, с сентября 1827 по июнь 1829, его по моему приказанию задерживали в Итапуа. Для того чтобы заставить людей раскрыть свои карты, нет лучшего способа, чем держать их в ожидании. Не полагаясь на полоумного Ортельядо, я заменил его Рамиресом — единственным, кто может потягаться с Корреа в цинизме и хитрости. Скажи ему с самого начала, дорогой Хосе Леон, что Бразилия должна полностью удовлетворить все требования республики Парагвай, а не затягивать переговоры на неопределенное время, быть может на годы, под пустыми предлогами, прибегая к легковесным и бесплодным демаршам, очевидно, с намерением таким образом уклониться от выполнения этих справедливейших требований по хорошо известным, совершенно ясным вопросам, без сомнения, в расчете на то, что мы не знаем всей подноготной ее политики, и с завидным упорством стараясь при этом разведать нашу территорию, что наводит на подозрения в вероломстве. Прочти мошеннику-бразильцу эту часть письма самым торжественным тоном, отчеканивая слова, выдерживая паузы и подчеркивая скрытые угрозы. Твоя задача — всеми возможными способами донимать его, пока он не уступит, не пойдет на наши условия или не уберется восвояси. Взять его измором, сколько бы времени на это ни потребовалось. Но при этом действовать с величайшей осмотрительностью. Все должно исходить как бы от тебя лично, ни к чему не обязывая Верховное Правительство. Слушаюсь, Ваше Превосходительство. Буду осторожен. Размести Корреа и его свиту в бывшем комиссариате, Хосе Леон. Ортельядо мне сообщил, что посланник империи в виде взятки презентовал мне от имени императора сто арабских коней. Отправь их на самое скудное пастбище, какое найдешь, чтобы они вволю наголодались и как следует отощали и чтобы имперский прохвост при отъезде в таком виде забрал их с собой. Ты меня понял, Хосе Леон? Прекрасно понял, Ваше Превосходительство. Ни на йоту не принижайся перед эмиссаром. Ни на шаг не отступай перед ним. Ни на прыжок блохи. Вы же меня знаете, Ваше Высокопревосходительство. Я буду держаться очень надменно.

135